ПРИВЫЧКА

В рощу однажды пошел я с кремневкою,
     Так, из причуды досужей;
Мало сказать, что охочусь неловко я, –
     Трудно охотиться хуже!

Чтобы стрелять — и не думал я этого,
     Не было в ней и заряду.
В сакле ржавела кормилица дедова
     Лет уж четырнадцать сряду.

Пробуя колос, дивясь высоте его, –
     Так я добрел до покоса.
Люди косили луга богатеевы,
     Хор их гремел стоголосо.

Вижу внезапно я: некто меж грядками
     Крадется тайно и молча;
Сам безоружен, но странен повадками,
     Да и походка–то волчья!

Должен узнать я намеренье скрытое!
     Крадучись, следую с краю
И впереди его кем–то забытую
     Сумку в траве замечаю...

Да поразит лиходея проклятие!
     Корки нужны ль ему эти?
– Эй ты! Не стыдно ль такого занятия? –
     Крикнул я, кражу заметя.

Вот задрожал, оглянулся в смущении...
     Вижу кого же я? – старца!
Окаменел он, и я в изумлении
     Также безмолвен остался.

«Слушай, – сказал наконец он таинственно
     (В горце узнал земляка я), –
Бросил ведь я воровство ненавистное;
     Сумка – моя, не чужая».

– Сумка твоя, так зачем тебе красть ее,
     Если рассудим мы здраво? –
Он застыдился, как девица красная:
     «Это одна лишь забава».

Больше прибавить ему было нечего
     (Кровником стал я, быть может),
Кто б захотел убедить сумасшедшего –
     Даром себя потревожит.

«Слушай же, пользуясь встречею нашею,
     Сердца открою причуду:
Слаще мне пища, когда у себя же я
     Кражею завтрак добуду.

Это влиянье заклятья какого–то!
     С детства обучен я краже.
Красть уже нет ни причины, ни повода,
     Но не избавлюсь от блажи!

Лучшие яства не будут отрадою,
     Сытый покой мне не нужен;
Не успокоюсь, пока не украду я
     Хитростью собственный ужин».

Вырвав ружье у меня (мы заметили
     Волка у темной лощины),
Выстрелил, – и – небеса мне свидетели!
     Волк покатился с вершины.

Хлопнул в ладоши я: здорово слажено!
     Чудо иль только сноровка?
Я ведь сказал, что была не заряжена
     Ржавая эта кремневка!