На новый 1892 год
Полночи этой дождались мы снова,—
Строго порядок обычный храня,
Право сказать новогоднее слово
Мы предоставим... кому же, друзья?
Мне ли? — напрасно! — цветов поздравленья
Я не свяжу вам в душистый букет,—
В эту минуту всеобщего бденья
Нужен бы гений, а здесь его нет...
Только его потрясающей лиры
Стройно могучий, свободный аккорд
Бросил бы факел горящей сатиры
В Лету, где канул несчастнейший год.
Вызвал бы слезы, родил бы участье
К новорожденному... Хилый, больной,—
Вот он, дитя нищеты и несчастья,
Нам поднесенный в насмешку судьбой...
Вы присмотритесь, как он коченеет,
Как безнадежно блуждают глаза,
Локон кудрявый блестит, индевеет,
Вон на реснице застыла слеза-
Впалую грудь леденит уже холод,
Замерло сердце, дыханье слабей...
Нет ни кровинки, мучительный голод
Бледные щеки вдавил до костей...
Братья! — поймем ли за полною чашей
Этот бессвязный, надорванный стон?
И в этой встрече торжественной нашей
Вправду ли встретит сочувствие он?
Полно! Я верю в разумную волю,
Доброе сердце, святую любовь,—
Мы облегчим его горькую долю,
К жизни цветущей вернем его вновь.
Все мы в отдельности слабы и малы,—
Дружно возьмемся,— качнется гора,—
В этой надежде и вере бокалы
Выпьем за братский союз наш. Ура!
|