Многоуважаемый Коста!
Осенью прошлого года я, Иорам, односелец мой, священник Бигулов и двоюродный брат Ваш Лекси в числе других были приглашены на крестины ардонским жителем Томаевым. Узнав, что Лекси — Ваш брат, полковник Хоранов всячески стал поносить Вас. Коста, уверял он окружавшую публику, вооружил Баталпашинскую администрацию против жителей Георгиевского селения и, не довольствуясь этим, приезжает в Ардон и другие населенные пункты Владикавказского округа с целью возмущать и возбуждать простой осетинский люд против генерала Каханова.
Будучи уверен, что он в данном случае бросал камушки и в мой огород, и вооруженный против него за присланное из Владикавказа насчет Вашего поведения в Ардоне [секретное] предписание, я заметил ему, что он несет ерунду и что Коста заставили приехать в Ардон обстоятельства, ничего общего с агитацией не имеющие.
Как на доказательство преступной цели Вашего приезда в Ардон он указал на то, что Вы не почтили его своим визитом. Я ему отпел, конечно, как следует, и, прижатый мною к стене, только мог делать, что кричать, что чрез два месяца он сошлет Коста туда, куда Макар телят не гонял. Вообще на Ваш счет он много болтал.
Между прочим, у него было сильное желание заставить меня высказаться против Каханова, но где ему, несчастному, меня подводить.
Случайно он завел речь об алдарах. Видя, что он обрушился на них со всею силою своего красноречия, о. Бигулов, обратившись к публике, заметил, что если алдары задирают нос кверху и смотрят на нас свысока, то в значительной степени в этом мы сами виноваты; мы сами, сказал Бигулов, позволили им так относиться к нам. Хоранов, занятый в это время своим собственным разговором, полагая, что Бигулов защищает алдаров, обратился к нему с таким вопросом: «А ты знаешь, кто была твоя жена?»
На просьбу Бигулова дать ему ответ на поставленный вопрос Хоранов выпалил такую возмутительную чушь: «Жена твоя — дочь тагаурского ешака; слышишь: она ешачка, а ты муж ее!»
На замечание Бигулова, что он этим оскорбляет память его покойной жены и унижает его священный сан, он преспокойно ответил ему, что он это прекрасно знает.
Бигулов не снес такого оскорбления и привлек Хоранова к судебной ответственности.
Видя, что положение его скверно и обвиняя меня в подстрекательстве Бигулова к подаче жалобы в суд, он употребил такой бессовестный маневр: донес Каханову, что будто на крестинах у Томаева я доказывал, что Каханов «ничего доброго, кроме зла, для осетин не сделал», а Бигулов якобы поддерживал меня.
Передавая письмо Хоранова епископу, Каханов просил его приказать Бигулову прекратить жалобу, в противном случае, говорит, я сам примусь за них обоих. Архиерей, думая, что я и Бигулов на самом деле учинили «преступную демонстрацию» против Каханова и боясь за Бигулова, приказал ему прекратить свою жалобу на Хоранова. Но когда Бигулов поехал во Владикавказ и подробно изложил суть дела архиерею, последний (он человек очень благородный и справедливый) взял свое слово назад.
Неизвестно, когда будет разбираться дело, но надеюсь, что этому мерзавцу достанется. Архиерей письмо Хоранова препроводил к Бигулову в Христианское селение с приказанием затем дать на него объяснение, а Бигулов снабдил меня надлежащим образом засвидетельствованною копиею с него. Копию с жалобой я препроводил к прокурору Окружного суда для привлечения Хоранова к уголовной ответственности за клевету в письме к Начальнику <Терской обл.>, могущему повредить моей служебной карьере. О Каханове с моей стороны и речи не было, и если прокурор даст ход этому делу, то я надеюсь восторжествовать над красным колпаком. До подачи жалобы я представлялся Каханову, и он страшно угрожает мне и Бигулову в случае, если донос Хоранова подтвердится. Я, говорит, сделаю распоряжение о производстве дознания и в случае неблагоприятного исхода его для вас я буду, говорит, просить не здешнее начальство (с архиереем, говорят, он в натянутых отношениях), а Обер-прокурора Св. Синода, чтобы он убрал нас обоих отсюда. Он, конечно, не знал, что обстоятельства вынудили меня еще раньше подать прошение о переводе, и после экзаменов буду переведен, если Хоранов и переводу моему...