Oткpытое письмо

Не имея охоты играть в прятки, а главное, желая дать печати и общественному мнению возможность стать на надлежащую точку зрения при обсуждении вопроса, возникшего между редакцией газеты «Северный Кавказ» и ставропольскими врачами по поводу помещенной в № 53 означенной газеты заметки, считаю нужным заявить нижеследующее. Заметка эта, породившая так много самых противоречивых толков, принадлежит мне. Пользуясь безусловным доверием редактора газеты «Северный Кавказ» Д. И. Евсеева, я, с согласия его, отдавая в печать свою заметку, не счел нужным сообщить даже ему имя провинившегося врача; оно стало известно г. Евсееву только по выходе номера в свет, и вот при каких обстоятельствах. В четверг, 4 июля (в день выхода № 53 «Северного Кавказа»), я был приглашен в редакцию, где застал губернского врача Соколовского. После долгого совместного обсуждения — следует ли назвать имя врача, как настаивал г. Соколовский, или нет, — г. Евсеев категорически заявил, что он не назовет его по соображениям, известным уже читателям «Северного Кавказа», я же с своей стороны, как автор заметки, предложил г. Соколовскому открыть имя врача, но только не через посредство печати, а, так сказать, конфиденциально, т. е. в присутствии исключительно врачей и с тем непременным условием, чтобы среди них находился и тот, которого я имел в виду в своей заметке. 

Г. Соколовский изъявил на это полное свое согласие, что могут подтвердить не только врачи Топорков и Мираков, заставшие нас в редакции за зтим разговором, но и следующее письмо г. Соколовского от 5 июля за № 1053: 

«Милостивый государь, Константин Леванович! Вы, как вам известно, заявили мне, что вы автор заметки, помещенной в № 53 за этот год газеты «Северный Кавказ», причем добавили, что на известных нам обоим условиях сообщите фамилию тех личностей, которых касается этот прискорбный инцидент. Ввиду чего не найдете ли вы возможным 8 сего июля в 7 часов вечера пожаловать во врачебное отделение, куда соберутся все наличные врачи города Ставрополя для выяснения сообщенного вами события. Примите и пр.» Следует подпись. 

Дело, однако, приняло совершедно другой оборот. Под честным, благородным словом, что это останется между нами, г. Соколовский узнал от меня имена действующих в этой «истории» лиц и как же он ими воспользовался? Во-первых, он позволил себе лично объясниться с указанным мною врачом и содержание этого объяснения сделал нашим же (редакции и моим) достоянием, а потому — смею думать — достоянием и других «близких» ему людей; во-вторых, г. Соколовский самолично доставил в редакцию письмо за подписью мужа фигурировавшей в заметке дамы, объясняющее инцидент недоразумением, и, прося непременно напечатать его с «извинением» от редакции, здесь же предупредил меня не приходить 8 июля во врачебное отделение, так как в заседании врачей уже не видится надобности. Означенное письмо находилось уже на типографском станке в сверстанном № 55 «Северного Кавказа» с соответствующим от редакции примечанием, но все-таки не могло появиться в печати, так как автор потребовал его обратно. 

Вот только после каких обстоятельств состоялось заседание врачей 18 июля, на которое я почему-то не получил уже приглашения. Результатом этого заседания явилось «Открытое письмо редактору «Северного Кавказа», которое нашло себе место в газете «Приазовский край», так как объяснения редакции по поводу его содержания по «независящим» от нее и «совершенно непонятным» для нее причинам не могли быть напечатаны в «Северном Кавказе». Теперь, ввиду того, что газета «Врач» Б .№ 32 от души желает «многоуважаемым товарищам довести их правое и хорошее дело до конца, — между прочим и потому, что оно имеет не местный только, но и широкий общий принципиальный интерес, я считаю необходимым ко всему сказанному добавить еще следующее: если ставропольские врачи действительно хлопочут не о том, чтобы предосудительный поступок одного из них не был общественным мнением приписываем каждому из них, а лишь о том, чтобы, — как выражается «Нижегородский листок» № 216, — «узнать паршивую овцу, чтобы выгнать ее из стада», если, наконец, как говорит «Врач», великодушное желание не ставить врача, на которого указывает газета, в тяжелое положение, по меньшей мере странно, раз этот врач сам просит назвать его имя (последнее, впрочем, ни из чего не видно), — то я, как автор сенсационной заметки, все-таки вполне оправдывая поведение редакции «Северного Кавказа» в данном инциденте, опять, уже печатно, предлагаю ставропольским врачам назвать имя давшего повод к появленшо моей заметки их товарища, но с тем же непременным условием, какое я поставил губернскому врачу Соколовскому. Полагаю, что после этого «многоуважаемым товарищам» «Врача» нет никакой нужды доводить свое «хорошее» дело до конца тем путем, какой они наметили в заседании 18 иголя, т. е. привлечением г. Евсеева к ответственности, хотя бы даже за клевету. 

Примите и пр. ... 

К. Хетагуров.