«1894 года, ноября 9 дня, сел. Вакац... »

«1894 года, ноября 9 дня, сел. Вакац. 

Из помещений на описываемом месторождении г. Булатовым выстроены: 1) пороховой магазин, 2) кузница и 3) каменные постройки для рабочих и склада руды. Из Николаевского рудника до сортировочной площадки через ручей Галауз проведена проволочная передача на 48 сажен. В проектированный отвод из горных пастбищных мест вошла площадка менее полудесятины, коей пользуется крестьянин сел. Вакац Ацу Кертибиев, и он же в присутствии начальника 3-го участка Владикавказского округа заявил, что никаких препятствий к отходу в отвод его земли не имеет, так как он заранее уговорился с г. Булатовым о оплате ему ежегодно по 24 рубля, а последний выразил на это полное согласие. Подписали горный инженер В. Швачкин, начальник 3-го участка Владикавказского округа капитан Ермеев, горнопромышленник И. Иванович и Булатов; за неграмотных понятых жителей сел. Кайнихта Василия Сагкаева и Елмурза Скодтаева по их личной просьбе расписался житель сел. Салугардан Задтанев». 

Эта выдержка из акта начальника 3 участка Владикавказского округа поразительно иллюстрирует способ составления тысячей таких же актов по горнопромышленным делам во Владикавказском округе. Прежде всего, никаких каменных построек для рабочих и склада руды, ни порохового магазина, ни даже проволочной переправы не существовало при составлении акта. Но удивительнее всего то, что имени Ацу не было никогда не только у Кертибиевых, но даже во всей Осетии. И этот акт был составлен не на месте, в сел. Вакац, а в Алагире по диктовке г. Булатова. Понятые Василий Сагкаев и Елмурза Скодтаев состоят сторожами г. Булатова. Самая местность, указываемая в акте, — ущелье реки Галауз выше сел. Вакаца, служит пастбищем для всего селения. Участок земли, который по акту принадлежит какому-то мифическому Ацу Кертибиеву, — сенокосный и составляет собственность не Ацу, а Кертибия Кертибиева, 90-летнего старика, с 1897 года почти уже слепого. А если этому участку в акте присвоено название пастбища, то это, вероятно, потому, что г. Булатов во время прогулок на нем пас своих лошадей и ставил свои палатки. Тем не менее на «владении Ацу» стали строить с 1900 г. казармы. Общество «Вьельмонталь», игнорируя мифического Ацу, платит 24 рубля за «пастьбу» Кертибию Кертибиеву, а о начатых на этом «пастбищном» участке фундаментальных постройках г. Булатов, конечно, не ведет никаких переговоров, потому что участок по акту принадлежит мифическому Ацу. 

Помимо всего этого, в обеих компаниях рабочие без всякого присмотра. Нет ни сколько-нибудь сносных казарм, ни общей столовой, пища отвратительная, — продают рабочим что попало, включительно до дохлятины, нет никакой медицинской помощи, нет никакого санитарного надзора. 

Самое дорогое чувство народа — благоговение к могилам предков — попирается самым варварским приемом: торговцы строят на них свои лавки, мясники закалывают на них волов, бродячие собаки, добыв кость, забираются в погребальную пещеру и на груди покойников гложут свои добычи. 

Но есть еще худшее зло, которое доводит туземное население до отчаяния — это лесные объездчики. Один объездчик, некий Тазе, сговорился с поставщиком лесного материала в рудники и имеет громадный доход от акционеров. Он по целым неделям отсутствует, а лес хищнически рубится, возится на заводы, а иногда горит, и тогда самим же туземцам приходится тушить его в отсутствие объездчика. Но этого мало. В лесу захватывают бедного и богатого. При составлении протокола богач отделывается взяткой, а за бедным записывается вся порубка; составляются подложные протоколы за порубку леса на личного врага объездчика, на несовершеннолетнего, давно умершего и на мифического Табинга Афсондзова и т. д. Протоколы составляются, значит, чего бояться ревизии... Протоколы направляются в суд, последний произносит свой приговор: бедняк Басиат оштрафован в 50 рублей, ребенок одного года Буцо — в 100 рублей, мифический Афсондзов — в 15 рублей, покойник Кацо — в 35 рублей. При выяснении истины все были освобождены от штрафов: бедняк Басиат — по несостоятельности, годовалый ребенок Буцо — по несовершеннолетию, мифический Афсондзов — за неразысканием его на всем земном шаре, если он только не на острове св. Елены в плену у англичан, покойника Кацо — за смертью. Произволу этих необузданных объездчиков нет границ. Тот же объездчик Тазе арестовывает лес, грозит большим штрафом... Порубщик варит пиво, режет откормленного барана и или несет все это на дом объездчику, или приглашает его к себе. После ублажения порубщик на стол выбрасывает звонкие монеты, и тогда объездчик соглашается на смягчение, так как окончательно простить его не может ввиду того, что обыск произвел при старшине, а он будет ходатайствовать перед старшим объездчиком, который, надо заметить, берет львиную долю от «доходов» подчиненных. В конце концов он выдает лесокраду билет 2389 года 96 марта за № 0, якобы за старую порубку (!). По этому билету арестованный лес оплачивается по наименьшей цене, — бревна принимаются за жерди из валежника... Но и это не все. Объездчик вступает в соглашение с целым кварталом, берет с каждого домохозяина по 4—5 рублей с условием брать лес с какого угодно места, но в такое время, когда он отсутствует. С этой целью объездчик часто отлучается и всегда даёт знать своим клиентам о своем отъезде. Куда же дальше!? Но, оказывается, есть еще извороты. Нам известны два объездчика, Губа и Закар, которые настоящей весной перед прогоном овец в горы стали объезжать пастухов и «просить» у них курпеи для шубы. Пастухи, понимая, какую роль играет объездчик в народной жизни, за неимением курпея одаряли их баранами. За два дня они объехали всех пастухов и набрали 40 «курпеев». О шашлыках и кефире и говорить не стоит. Пастухам, конечно, была разрешена пастьба в лесах и льготный прогон через леса. «Льготный» по понятиям объездчиков значит, что стадо в 1000 голов можно засчитать за 100. Закар проводил пастухов до Мацута (мост в Дигурском ущелье), где имел стычку с жителями Нара, которые просили уплатить стоимость прогона. Закар поручился за пастухов, и нарцы ни с него, ни с пастухов не получили ничего за прогон овец через их земли. На все это давно пора обратить самое серьезное внимание. 

Девятнадцать лет тому назад по Урухскому ущелью через Белую гору самим населением была проведена дорога, стоившая ему 43000 рублей. Помимо этого на ремонт ее расходовалось ежегодно по 3000 рублей. С водворением в ущелье «Терского акционерного общества» дорога с каждым днем все больше ухудшалась благодаря многочисленным тяжелым возам рабочих акционеров, непрерывною цепью двигавшихся по ней. В настоящее время дорога настолько испорчена, что передвижение по ней сопряжено с ежеминутной опасностью для жизни людей и животных. Во многих местах совершенно невозможно разъехаться, и встречающиеся на таких тропах всегда бывают на волосок от смерти. Дорога требует капитального ремонта, или необходимо провести новую дорогу. Ни на то, ни на другое у разорившегося населения нет никаких средств. Акционерные общества и знать ничего не хотят. Неоднократное обращение населения к начальству о том, чтобы горнопромышленным компаниям поставить условием ремонт дороги, которая с величайшим напряжением была выстроена населением в настоящее время совершенно оголенных гор, остается безрезультатным. Не особенно давно был даже сход по вопросу проведения новой дороги по Урухскому ущелью, на который акционерами был приглашен даже начальник Владикавказского округа. Народные представители утешали себя надеждой, что начальство будет на их стороне. Но не тут-то было. «Ездить по дороге нет никому никаких препятствий, а если хотите строить новую, то стройте с акционерами, иначе заставлю вас самих выстроить новую дорогу, и акционеры будут так же пользоваться ею, как теперешней». На эту речь представители народа, конечно, уже ничего не могли ответить. Вот в каком положении очутилось население Урухского ущелья. В других ущельях горной полосы Владикавказского округа положение дел если не хуже, то не лучше. 

К. Л. Хетагуров